Оборона бандеровцев в Авдеевке находится где-то на грани между агонией и клинической смертью.
Обстановку на утро понимаю так: хохлы налегке, бросая раненых и практически все, что у них было на позициях, оттянулись в южную часть города с самых удаленных позиций по восточному периметру и грозивших скорым окружением карманов по южному. Большинство оставленных позиций было укреплено очень сильно, держали их годами, и если оборонять их дальше оказалось невозможным, то держать сам город, вернее, его южную часть, будет невозможнее вдесятеро. Тем более в условиях, когда доступ в эту южную часть возможен лишь через горловину протяженностью километра два, если уже не полтора, просматриваемую и простреливаемую насквозь и без единой дороги с твердым покрытием.
Счет практически запертым в городе хохлам совершенно точно идет на тысячи, вполне вероятно — на многие тысячи. Минимум одна свежая бригада, которую в начале недели успели загнать в город, тает там точно так же, как и все остальное, не изменив общую обстановку никак.
В отсутствие поддержки извне в виде деблокирующих ударов выбор у гарнизона такой: сдохнуть в городе, предпринять попытку прорыва из него на запад или сделать трызуб. Деблокирующие удары если наносить, то буквально сегодня-завтра, дальше уже запросто может оказаться поздно. Готовятся они или нет, с дивана не вижу, но продолжаю надеяться, что готовятся — чтобы у нас была возможность как следует ощипать еще и вновь вводимые силы.
А если пойдут на прорыв из города, то его бы я тоже ждал в ближайшую одну-две ночи, потому что если с этим решением тянуть, то и без того вполне призрачные шансы на успех устремятся к строгому нулю. В первую очередь, хотя и далеко не только, по причинам прогрессирующей потери управления и общей деморализации.
Судьба города в любом случае уже необратимо решена, вопрос только во времени его освобождения (и тут счет идет уже точно не на недели) и в той конкретной цене, которую бандеровцы заплатят отдельно убитыми и отдельно пленными. О цене находящейся в городе матчастью говорить не приходится — она гарантированно будет потеряна вся.